Мир фантастики Дэна Шорина
Фантастика Дэна Шорина
скоба

Реклама:


Дуэль. Бран – Чеширский Кот


Зачин

В чертогах Камелота
Король наш славный Артур
Собрал цвет менестрелей
На певческий турнир.
И сенешаль сказал им:
"Во славу королевства
Воспойте доблесть сильных,
Любимых красоту.
Пускай мечом вам станет
Перо, а роза – пикой.
И лучший из искусных
Сегодня победит!"

И вышли менестрели
И пели свои песни
Вот только не касалась
Их музыка сердец.
Но вышел Бран на площадь,
И пробежал по струнам
Своей рукою твёрдой
И дрогнули сердца
Собрался славный Артур
Надеть венец на Брана
Но робкий голос флейты
Раздался в тишине
И вышел Кот Чеширский
И просто улыбнулся
Запрыгнул на арену
И флейта ожила.
Простой, как ломтик сыра,
По существу – британец
По сердцу – чужеземец.
Не хуже Бранa пел
Тогда промолвил Артур:
"Пусть победит достойный"
И начал поединок
Двух менестрелей он.

Бран. Песнь о доблести

И первым к трону вышел
Сэр Бран из Иска, рыцарь,
Который меч и арфу
Умело призывал –
На поле боя первый,
И на пирах вторую.
Он королю отвесил
Почтения поклон.
Приняв от пажа арфу
И пробежав по струнам
Рукой, сей славный рыцарь
Так начал песнь свою:
"О доблести без славы
И чести без признанья,
О гордости, которой
Достойно нам желать,
Я вам спою сегодня
О временах столь давних,
Что кажутся нам сказкой,
И может сказка есть.
В последние дни Рима,
Когда мечи, не елей
Великих возводили
На кесаревский трон,
Один из них, чьё имя,
Увы, не сохранилось,
Решил напомнить миру
О доблести римлян.
Он дал приказ легату
Шестнадцатого выйти
Из Сирии, к восходу
Вести свой легион
Дорогой Александра
И дальше к океану,
Пока прибой не смоет
Пыль с их усталых ног.
И верные присяге
Легионеры маршем
Из Суры гордо вышли
В последний свой поход.
Три царства отделяли
Героев от их цели.
И каждое лишь силой
Они могли пройти.
Свирепые парфяне,
Бактрийцы и бирманцы,
А за последним царством
Неведома земля.
Но доблесть выше страха
И честь белее смерти,
А гордость – это знамя,
Что в теле держит жизнь.
И, значит, шаг ровнее,
И, значит, меч острее,
И, значит, сердце злее
В преддверии пути.
Они разбили парсов
Под белостенной Нисой,
Хотя врагов сто тысяч
Стояло против них.
На поле каждый третий
Из всех римлян остался,
А павших в битве парсов
Никто не сосчитал.
Но раз орёл не дрогнул
В руках аквилифера,
То легион продолжил
Последний свой поход.
За Индом желчеводным
В степи их окружили
Бактрийские дружины
Числом за триста тысч.
Но и тогда не дрогнул
Орёл имперский, крылья
Расправил на штандарте
И в бой римлян повёл.
Стояла злая сеча.
Как шавки на медведя,
Бросались в бой бактрийцы
На римские щиты.
Дрожал строй, не ломался.
Плечом к плечу стояли
Легионеры. Каждый
Ковал победы миг.
Мелькнула ночь, и утро
В изнеможенье пало,
Когда бактрицы вняли
Оружию римлян.
Оставив поле боя,
Их воины бежали.
Но и легионеры
Потери понесли.
Похоронивши братьев,
Остатки легиона
Вновь поперек движенья
Светила поднялись –
Две тысячи железных
И гордых ветеранов
В чьих взорах не усталость,
Но верность долгу лишь.
И, значит, шаг ровнее,
И, значит, меч острее,
И, значит, сердце злее
В преддверии конца.
Но дальше, как в насмешку
Над силой человека,
Путь преградили горы,
Что держат небосвод.
На их седых вершинах
Снег никогда не таял,
А по ущельям ветры
Срывали камни вниз.
Тогда легионерам
Сказал легат: "Ребята!
Не могут эти горы
Быть выше наших Альп!
Враги нас ждут за ними,
Враги нам дышат в спину,
Но мы легионеры
Империи родной.
Пускай, римлянин, дом твой
Александрия, Спарта,
Капуа или Толет,
Ты гражданин её.
Империя велела,
И мы дойдём до моря.
И даже эти горы
Не остановят нас".
На горных перевалах,
Где воют ветры злые,
Тверда вода, как камень,
И замерзает кровь.
За право перехода
Ночь забирала жизни.
И, спать ложась, не всякий
Потом встречал рассвет.
Минули год и вечность,
Когда за горы вышла
Из дюжины манипул
Центурия одна.
Легат, префект, трибуны
В снегах лежать остались.
Но словно смерти вызов
Бросал аквилифер.
Не складывая крылья,
На сигне легиона
Орёл парил и к солнцу
Звал за собой римлян.
И, значит, шаг ровнее,
И, значит, меч острее,
И, значит, сердце злее
В преддверии конца.
Неведомо нам, смертным,
Ни времени, ни места,
Где путь их завершился.
И завершился ли?
Быть может и поныне
Парит орёл имперский
Над чужедальним краем,
А может над водой
Седого океана.
Но знаем мы другое,
Что Доблесть, Честь и Гордость
И в наших есть сердцах.
А, значит, шаг ровнее,
А, значит, меч острее,
А, значит, сердце злее
В преддверии пути!"…
Взяв паузу, недолго
Безмолвным Бран из Иска
Стоял, но снова голос
Его вдруг зазвучал:
"О доблести без славы
И чести без признанья,
О гордости, которой
Достойно нам желать,
Я вам пропел сегодня
О временах столь давних,
Что кажутся нам сказкой,
И может сказка есть…"

Чеширский Кот. Песнь о доблести.

Вдруг тишина повисла,
Тягучая, как сахар,
Лишь кто-то прослезился,
А кто-то застонал...
И вышел Кот Чеширский
В просаленной рубахе
Всем низко поклонился,
И лютню в руки взял:
"Сэр Бран – великий воин,
Что трону верно служит,
Испытанный сказитель
Известный менестрель.
А я – простой бродяга,
Который с ветром дружит,
Прошёл с сумой и лютней
Я множество земель.
Послушайте скитальца,
И строго не судите,
Я расскажу легенду
О доблести в бою.
Родится на востоке
Прославленный властитель -
Чтоб стать почти что равным
АртУру-королю.
Среди коней без масти,
Среди травы колючей,
Среди ветров бродячих,
Есть маленький народ.
Который ищет счастья,
Надеется на случай,
Ведь храбрецов удача
Всенепременно ждёт.
Их дом – просторы степи,
Их родина – чужбина
Их песня – голос ветра
И ржание коней.
Не слышала Европа
Про имя Темучжина
Родится он нескоро
В краю сплошных степей.
И как-то тёплым утром,
Без шума и без свиста
В их жизнь ворвутся скифы
А по простому – смерть,
Что убивает женщин
И юношей плечистых,
И даже менестрелей,
Рождённых чтобы петь.
Но сабля Темучжина
Всегда остра и твёрда
Она как будто знамя
Отчаянных парней
Обычные ребята
Пройдут огонь и воду
И мир охватит пламя
Разгневанных очей.
Там, где восходит солнце,
Там, где не встретишь пашен,
Отважный вождь и воин
Рождённый на коне
Сберёт старейшин кланов,
И юношей бесстрашных:
Степное племя станет
Готовиться к войне.
С горящими глазами
Они пойдут на запад,
Пройдут огонь и воду,
Их назовут ордой...
Вчерашние ребята
В просаленных рубахах
Под их ногами будет
Вращаться шар земной".
На ноги встал бродяга
Расправил молча спину
На землю бросил лютню
И тихо прошептал:
"Не слышала Европа
Про имя Темучжина,
Она ещё услышит...
Родится Чингисхан.

Антракт 1

Поднялся славный Артур
Со своего престола.
Сказал король Британи
Суждение своё:
"Вы оба славно бьётесь.
И в ваших песнях доблесть
Для сердца огнь пожара
И пища для ума.
А потому примите
Мою вы благодарность
И в качестве признанья
Такие вот дары.
Вам, рыцарь Бран из Иска
Дарю я щит дубовый,
Где вашему полкану,
Что держит в ножнах меч,
Вручаю арфу, чтобы
В дни мира Вы как в битве
Могли своим искусством
Противника разить".

А вам, Чеширский Странник,
Взамен разбитой лютни
Я подарю прекрасный
Заморский инструмент.
На нём через пространства
Бредёт усталый путник
И музыку созвездий
Рисует его след.

"Спасибо, государь мой", -
Ответил Бран из Иска.
"Пусть дар ваш не однажды
Спасёт мою главу.
Мечом своим и арфой
Клянусь, всегда готов я
Служить родной Британи
И сватать смерть врагу".

А Кот Чеширский молча
Свой дар – цимбалу – принял,
Провёл рукой по струнам,
Послушал тишину
Сказал: "Спасибо, Артур
За инструмент. В народе
Цимбалу "падшей арфой"
Привыкли величать.
Играл я на цимбалах
И на задворках Рима,
И на просторах моря
Под пение сирен.
Но никогда не слышал
Я столь живого звука
Он мне напомнил сердце
Стучащее в груди.
Он мне напомнил ветер,
Бегущий под луною,
Он вдруг напомнил сказку
Рассказанную мне
Про тихий-тихий голос
Утраченной любимой
Спасибо славный Артур
За твой чудесный дар.

Бран. Песня о любви

Сэр Бран, перебирая
Серебряные струны,
Не торопился песню
На голос положить.
Поднял на королеву
Он взгляд немного грустный,
Как будто рану сердца
Боялся обнажить.
"За много поколений
До нашего рожденья,
Когда Британь родная
Не ведала "орлов",
У западного моря
В стране благословенной
Лежало королевство,
Что Говером звалось.
Тем краем долго правил
Король Гуин Могучий.
Но старость перед смертью
Его лишила сил,
Поэтому делами
Сын, Мелвас, занимался
И он же в королевстве
Суд скорый свой вершил.
Он был жесток со слабым
И алчен даже с бедным,
Глумился над убогим
И старость презирал.
Пиры сей злой правитель
Чередовал с разбоем.
Ну а дружину златом
Без счёту осыпал.
Прослышал как-то Мелвас
О дочери Герайнта,
Кармартена барона,
Прекраснейшей Энид,
О той, что пели песни
Цветы, деревья, ветер,
А также менестрели.
Услышал Мелвас их.
С дружиной он нагрянул
К Герайнту в его замок.
И тот, скрепивши, сердце
Правителя принял.
В честь дорого гостя
Столы накрыла челядь.
С дружинниками Мелвас
До ночи пировал.
Барон со старшим сыном
Одесно с ним сидели.
И трудно молодому
Овейну было зреть,
Как гости объедались,
Вопя срамные песни,
Кидали псам объедки
Да напивались всмерть,
И, позабыв про гордость,
Его отец мирился
С неуваженьем гостя
К хозяину его.
Не выдержали нервы.
Взыграла кровь Овейна.
Себя одной из шуток
Он оскорблённым счёл.
Дружинник, что по пьяни
Не уследил за речью.
Лишь глупо улыбнулся,
Когда Овейн вдруг встал.
И с глупою ухмылкой
Тот сквернослов заткнулся –
Баронский сын под горло
Ему вогнал кинжал.
В притворном гневе Мелвас
Из-за стола поднялся.
Сказал, что оскорблён он
До глубины души.
Такое оскорбленье
Смывается лишь кровью.
И Мелвас меч свой Апвульх
Немедля обнажил.
Овейн клинок наследный
В ответ поднял на гостя.
Мгновенно заключили
Дружинники их в круг.
Столкнулась сталь со сталью.
И звон поднялся к сводам.
Казалось, Тьма со Светом
Затеяли игру –
Чернобородый Мелвас.
Овейн Светловолосый.
Но долго ли рубаке
Управиться с юнцом?
И вот одним ударом
С игрою он покончил.
Упал Овейн ап Герайнт
С раскроенным лицом.
Кармартена вскочили
Защитники, и сеча
Меж ними и дружиной
Правителя пошла.
Но Мелвасовы вои
Готовы были к битве,
Под скромною одеждой
Кольчуги пряча сталь.
Всего за четверть часа
Защитников побили.
Смешалась под столами
Кровь с рвотой и вином.
А старого барона
Дружинники скрутили.
От горя и от боли
Лишился гласа он.
Энид на шум вбежала.
Увидев мертвым брата
Она упала, вскрикнув,
Без чувств на хладный пол.
И жадным взглядом Мелвас
Её окинул. Врали
Певцы. В сто раз прекрасней
Была Энид их слов.
К Герайнту обернувшись,
Сказал правитель злобный:
"За смерть ты должен виру.
Чем будешь отдавать?"
Дружинники барона
Держали крепкой хваткой,
Иначе бы убийце
Никак не сдобровать.
"Ну, раз молчишь, тогда я
За жизнь возьму другую!"
И с этими словами
Энид он подхватил.
И, несмотря на темень,
С дружиной злобный Мелвас,
Оставивши Кармартен,
В свой замок поспешил".
Умолкнул Бран, лишь струны
В сгустившемся молчанье,
Как дождь осенний плачет,
Звучали в тишине.
Но вдруг аккордом грозным
Продолжил рыцарь песню.
Подковами звенели
Стальные ноты в ней.
"Разбой недолго скрытым
Держался, и с молвою
По городам и весям
Летела весть стрелой.
О дерзком злодеянье
Сэр Брайан Кардиганский,
Эниды наречённый,
Узнал на день другой.
Поклялся рыцарь в гневе
Не знать покоя, прежде
Чем милую Энид он
Не возвратит отцу.
А Мелвасу, как вору,
Сулил петлю на шею,
На первом из деревьев
Высокий самый сук.
Гвинедд ап Герайнт, младший
Овейна брат, что в замке
Баронов Кардиганских
Воспитанником жил,
Поклялся в том же, скоро
Направившись в Кармартен.
Герайнт на смертном одре
Его благословил.
И подняли знамёна
Родов двух достославных
Железные дружины.
Пошли Рыбак и Рысь
Войной на стольный Честер
И вороны по замкам
Владетелей удельных
Призыв их разнесли.
И если в одиночку
Боялись те бароны
Правителю перечить
В делах его лихих,
То под знамёна Рыси
И Рыбака вступали,
Надеясь за обиды
Все разом отплатить.
Не дожидался Мелвас
Врагов подхода, север
Он Говера, что верным
Остался королю,
Призвал под знамя Волка.
И многие бароны
Кто в страхе, а кто в чести
Откликнулись ему.
Пока войска сбирались,
Порокам предавался
Правитель. Еженощно
Бесчестил он Энид.
Несчастная не знала
Откуда ждать спасенья,
Мечтая лишь о смерти
В те проклятые дни.
Но вот войска собрались
Под Честером, и Мелвас
Повёл на юг, восставших
Желая разгромить,
Энид осталась в замке.
Её в высокой башне
Трём старым девам Мелвас
Доверил сторожить.
У склонов Сноудона
Две армии столкнулись
Взревели боевые
Рога, и началось
Жестокое сраженье.
Земля умылась кровью,
И до ломоты в крыльях
Наелось вороньё.
И равны были силы.
Тогда сэр Брайан крикнул,
Что Мелваса зовёт он
Всё схваткою решить.
Сошлись они и бились
С утра и до заката,
Пока не затупились
Их острые мечи.
Отбросил Мелвас Апвульх.
Оруженосец молот
Ему подал, и Мелвас
На Брайана насел.
Щитом тот отбивался,
Но чувствуя, что долго
Не выдержит он, крикнул:
"Подай копьё, Гвинедд!"
И тем копьём сэр Брайан
С отчаянным усильем
Противника доспехи
Пробил, и Мелвас пал.
Остановилась битва.
Сражавшиеся только
Смотрели, как друг друга,
Впервые увидав".
Из голоса ушла сталь.
Вновь струнным перебором
Мелодию сказитель
Не торопясь повёл.
"Но радости в победе
Сэр Брайан Кардиганский
С Гвинеддом Кармартенским
В тот день так не обрёл.
Когда войска их в Честер
Вошли. Друзей настигла
Дурная весть – пропала
Невеста и сестра.
Был город полон слухов
О том, что волк девицу
Из высоченной башни
Унёс по облакам.
Как молнией сражённый,
Упал на землю Брайан,
И плакал грозный воин
От горя, как дитя.
"Что без Эдин моя жизнь!" –
Воскликнул и, рыдая,
Из Честера ушёл он,
Куда глаза глядят.
И по лесам окрестным
Скитался безутешно.
Не ел, не спал, как будто
Забвения искал.
Но как-то ночью лунной
Несчастный на поляну
Лесную вышел, чудо
На ней вдруг увидал.
Сверкая белой шкурой,
Серебряною гривой,
Единорог там пасся,
И девушка ему
Цветы вплетала в гриву.
"Энид!" – воскликнул Брайан
Та обернулась. "Боги!
Наверно я сплю!"
Единорог в испуге
От рыцаря отпрянул,
А девушка в объятья
Упала храбрецу.
И смехом заливаясь,
Она ему сказала,
Что волк её волшебный
Из замка умыкнул,
Как в лес принёс, как феи
Из тела боль изгнали,
И как с единорогом
Сдружилась здесь она.
"Энид", – шептал сэр Брайан,
И ветер вторил имя.
"Энид", – стучало сердце.
"Я всё ж нашёл тебя!"
И под луной, забывши
Вчера, не зная завтра,
Остались на поляне
Лишь Брайан и Энид.
Трава был им ложем,
А листья балдахином,
Когда они любили
Друг друга в той ночи.
И солнце, встав над лесом,
Лучом их провожало
Когда Энид и Брайан
К родному дому шли".
Весёлые аккорды
В мелодию закрались.
И вот уже улыбки
На лицах расцвели.
"И через месяц свадьбу
Для них сыграли в замке
Кармартен. Две недели
Стоял горою пир.
Энид и Брайан долго
В любви и счастье жили,
Так долго, что и внуки
Дивились счастью их".

Чеширский Кот. Песня о любви.

Движением незримым
Цимбалу Кот погладил
И небо повстречалось
С мелодией полей
А музыка парила
Над замолчавшим краем
А музыка рождалась
Пучиной древних дней.
Сидел, нахмурясь Артур,
Насупился сурово,
Потом взглянул пристАльно
На дерзкого певца.
"И где же твоя песня?
Пропой хотя бы слово".
Но музыка печали
Не ведала конца.
"Есть много слов, Великий,
Которыми мы можем
Сказать про всё на свете,
Но лишь не о любви.
Бессонными ночами
Она влюблённых гложет
И менестрели любят,
И даже короли.
Я расскажу легенду
О страсти безответной
Случившейся однажды
Среди иных холмов.
Прекрасная Гиневра,
Есть много мест на свете
В которых безраздельно
Господствует любовь.
В несокрушимом замке
На берегу залива
Жил был король великий
С прекрасною женой.
Он был могучий воин,
Отчаянный и сильный,
Бесстрашный, светлоликий,
С распахнутой душой.
И в лабиринтах замка
Жил шут – нелепый карлик,
Рождённый по ошибке
С цимбалою в руках
Не годный к службе ратной
Он пел о битвах славных,
Он пел о мире зыбком
И древних королях.
И как-то королева
Шута к себе позвала:
Исполни, шут, мне песню
О счастье и любви.
Ударил шут по струнам,
Заплакала цимбала,
И небо услыхало
Мелодию земли.
И в этот дивный вечер
Шут ни пропел ни звука
Ведь иногда бывает,
Что не нужны слова.
Он просто слушал ветер
Играл, сбивая руки
Цимбала королеве
Сказала всё сама.
Потом, в высокой в башне,
В покоях королевы
Всю ночь горела лампа
Рождая сонм теней.
Шут выскользнул с рассветом
Шепча свои напевы
Для той, кого любил он
Уже так много дней.
А в полдень к королеве
Король явился в башню
С горящими глазами,
С походною сумой
И вытащил оттуда
Он голову бедняжки
Шут челядью был пойман
И был казнён толпой".
Молчал бродяга долго.
И, разрушая рамки
Привычных представлений
Мелодия лилась
"Там, в тридесятом царстве
В несокрушимом замке
Есть неприметный крестик
На нём литая вязь.
Приходит королева
К могилке без устали
Над нею горько плачет,
И шепчет про любовь.
А рядом её дочка
Играет на цимбале
И наполняет замок
Мелодия без слов".

Бран. Песнь о поэзии

Сэр Бран сказал: "Не трудно
Советовать другому,
Труднее быть примером
Совету своему.
Пусть мой противник знает,
Что мыслью, словом, делом
Я не противоречил
Тому, что счас скажу.
Поэзия. Спросите
Меня о ней. Отвечу,
Я вам, что в этом слове
Значений миллион.
Но я из миллиона
Одно лишь выбираю:
Поэзия – зерцало,
Той жизни, что живём.
И для того, кто вирши
Придумывает, пишет,
Пою я эту песню.
В ней будет мой совет.
Коль ты поэт, то слушай,
Как шепчет ветер в ивах,
Смотри на звёзды в небе,
В судьбе ищи сюжет.
Не будь болтлив, но также
Не будь и молчаливым.
Пусть ценят твоё слово,
Когда ты говоришь.
Не смейся над несчастьем,
И не хули счастливых,
Не подражай кумирам
За тень их славы лишь.
Не жди миг вдохновенья,
Работай над собою.
Поэзия – не только
Искусство, но и труд.
Не поднимайся к солнцу,
Но и не будь с толпою.
Прислушивайся к мудрым,
К глупцам беззлобен будь.
Не пой о крови детям
И взрослым о пороках.
Старайся в повседневном
Открыть им красоту.
Поэт, тебе быть мало
Обычным человеком.
Ты зажигаешь солнца,
Что так людей влекут:
Влюблённого к любимой,
Воителя к победе,
Художника к картине,
Мечтателя к мечте,
Бродягу к новой миле,
Учёного к открытью
И брата-менестреля
К гармонии в стихе".

Чеширский Кот. Песня к братьям-менестрелям.

Чеширский Кот на месте
Стоял, слегка прищурясь,
Смотрел, как бриз колышет
Предутренний туман.

"Сейчас я вспомнил песню,
Шпаны багдадских улиц,
Её легко услышать
В трактирах разных стран.
Её поют все дети,
Отцы за кружкой эля,
Нет музыки известней -
Она пошла в народ.
Но довелось мне встретить
Однажды менестреля,
Который эту песню
На людях не поёт.
Мы, в позапрошлом мае,
Поспорили в трактире
О мастерстве известных
Служителей пера:
Кто лучше всех играет
На лютне и на лире...
Стояла повсеместно
Ужасная жара.
И песнь о Арчибальде
Я наиграл на флейте
Я пел, как будто ангел,
Как вольный зверь стонал.
И люд в трактире замер
И в тишине – поверьте -
Я слышал, как сквозь ставни
Шмель полевой жужжал.
Мой оппонент-приятель
Не глядя вынул лиру
И резко струны дернул,
Мелодию родив.
И в тишине и смраде
Полился по трактиру,
Мастеровым народом
Излюбленный мотив".

Кот вытащил цимбалу,
Привстал, расправил плечи
И музыка предместий
По полю потекла:

"Жил-был весёлый малый
Надёжный в лютой сечи,
Испытанный в гулянках
Такие вот дела.
Он был своим в кварталах,
Его весёлый норов
Известен был в округе
На много-много миль.
Его молва прозвала
Идальго-мухомором,
Ценили дар подруги
И он их всех любил.
Он был ещё поэтом,
Посредственным, конечно,
Слагал хромые вирши
И их девчонкам пел
И вот однажды летом,
Или зимою снежной
В один прекрасный вечер
Идальго поседел.
Увидел на ладони
Заморскую заразу -
Легло волнистой змейкой
Бардовое пятно.
От чужеземной лютни
Он подцепил проказу
Все знают – менестреля
Опасно ремесло.
И больше люд не видел
Идальго-мухомора
Лишь пУрпурную шляпу
Теченьем унесло
Но, говорят, на свете
Одним горящим взором
В тот вечер стало меньше
Статистике назло".

Кот помолчал немного,
Убрал в футляр цимбалу,
И дерзновенным взглядом
В глаза людей взглянул:

"Не выдержал он слога,
Но тихо подпевали
Все те, кто были рядом.
Бард отодвинул стул,
Потом он молча вышел,
Сказав, что ищет счастья
По городам, селеньям -
Но видно не дано...
Я перед самой дверью
Заметил – на запястье
У горе-менестреля
Бардовое пятно.

Сегодня обращаюсь
К тем, кто в любую пору
Седого менестреля
Вдруг встретит меж холмов.
Что Кот считает лучшим
Идальго-Мухомора
Пожалуйста, скажите
Мне не хватило слов.

Бран. Сказание о Мэте. Часть I

"Мне не легко сказанье
О гибели героя
Земли британской, сразу
Вам спеть в один присест.
Но слову быть и, значит,
Пока нам светит солнце,
Пока рука и голос
Не дрогнут, буду петь", -
Так молвил Бран-сказитель.
Глаза закрыл устало,
Как будто вспоминая.
Но, первый взяв аккорд,
Очнулся от раздумий.
"Предательство – оружье,
Меч обоюдоострый.
И должен помнить тот,
Кто бьёт врага иль друга
Клинком презренным в спину,
Что и во тьме кромешной
Предателей Бог зрит.
Но если небо стерпит,
То всё земля припомнит.
И меч в руке холодной,
Не дрогнув, отомстит…
Не так давно случилась,
Ещё при наших дедах,
История, что вам я
Желаю рассказать.
Оставили римляне
Британь. В лесах дремучих
Зашевелились пикты.
Вождей смутила власть.
Как листья, облетали
В то время жизни бриттов.
И каждый знатный воин
Мечтал стать королём.
Предательство царило
В сердцах людей, и сила
Мечей торжествовала.
И это было злом.
Лекарство оказалось
Болезни много горче -
И Вортигерн, предавши
Соперников земле,
Стал королём Британи.
Но не принёс ей мира.
И север был подобен
Горящей головне.
Вот только почему-то
Король решил полымя
Тушить иным пожаром,
И к саксам он воззвал.
Прошли года, но пламя
За Вал Антониана
Перехлестнуло. Саксов
Уже пошла волна.
У северной границы
Патриций жил в усадьбе.
Когда-то в римском войске
Трибуном он служил.
И если легионы
Покинули наш остров,
То их пенсионеры
Остаться предпочли.
Среди них был Амброзий.
Построивши усадьбу,
К себе он ветеранов
На службу принимал,
Ведь Вал Антониана
Теперь не мог защитой
Служить от пиктов злобных.
Он это понимал.
Семьёй довольно поздно
Аврелий обзавёлся.
Женился он на бриттке.
Недолог был их брак.
Она ему родила
Дочь, через год и сына.
Но хворь её в могилу
Седьмой зимой свела.
И звали сына Гаем.
Был малый шустрым парнем.
Проказами своими
Он радовал отца.
Но Луция братишку
С пелёнок невзлюбила.
Ему, как только можно,
Жизнь портила она".
Сказитель перевёл дух,
Мелодии рисунок
Повёл иным мотивом.
"И вот в одном году
Холодным было лето,
Дожди шли повсеместно,
И урожай в полях сгнил
Почти весь на корню.
В стране начался голод.
Ударили морозы.
Саксонские отряды
Вновь стали нападать.
Они жгли поселенья,
Усадьбы, даже замки.
Казалось, что нет силы
Их рати удержать.
Тогда собрал Аврелий
Семью и домочадцев,
Сказал, увы, опасно
Им оставаться здесь,
И потому решил он
Податься в Эбуракум,
Так звался Йорк в то время,
И там уже осесть.
По снегу они вышли.
Обоз, наверно, в двадцать
Повозок, растянувшись
На милю, полз едва.
На каждую охраны
По десять пеших воев
С мечами приходилось,
А всадников по два.
Амброзий в авангарде
Обоза ехал, дети
В повозке в середине
Колонны беглецов.
И хоть готовы были
Защитники к напасти,
Но пикты, Дети Леса,
Застали их врасплох.
Из-за деревьев, словно
Сам лес, оживши, двинул
Еловых воев, с криком
Посыпались они.
Удар посредь колонны
Пришёлся. У повозок
Началась свалка. Стоном
Звучали в ней мечи.
Тогда впервые брата
Сестра предала, сбросив
Трёхлетнего мальчишку
С повозки прямо в снег.
Надеялась, что в битве
Затопчут Гая, чтобы
Любовь отца пребыла
Отныне только с ней.
Когда отбили пиктов,
То, сосчитав потери,
Аврелий лишь одною
Из них был потрясён.
Пропал в кровавой схватке
Его сын, Гай Амброзий.
И ни живым, ни мёртвым
Он сына не нашёл.
Но, что поделать, люди
Предполагают, только
Господь располагает
Чему быть суждено.
Погоревав о сыне,
Другой свой долг исполнил
Аврелий – в Эбуракум
Своих людей привёл.
Когда-то с легионом
Он охранял тот город.
И как трибун Амброзий
Был памятен ещё.
Во время лихолетья
Известный тан с дружиной
Для града у границы,
Охваченной огнём,
Божественным стал даром.
Не стоит удивляться,
Что город его вскоре
"Dux Bellorum" назвал.
Не знал отец, что сына
Его забрали пикты,
И потому о Гае
Почти не вспоминал.
А дикари друидам
Мальчишку передали,
Чтоб с жертвой заручиться
Удачей от богов.
Нож из обсидиана
В священной роще мог бы
Прервать жизнь Гая, только
Спасение пришло
В лице богини-Девы.
Она его забрала
За сизые туманы
В озёрный замок свой.
И там, не зная рода,
Рос Гай, но даже имя
Теперь носил другое -
Был Мэтом назван он.
Весна сменила зиму,
Весну сменило лето,
А лето – осень, снова
Зима настала, но
На острове чудесном
Шло время по иному,
Шло время, как хотелось
Владычице его.
В волшебном замке мальчик
Не по годам рос быстро.
Пока был малым, феи
Играли в прятки с ним.
Когда же с пятилетним
По росту он сравнялся,
Впервые на коня сел
И меч свой получил.
Пусть меч был деревянный,
А конь – всего лишь пони.
Теперь его не играм
Учил наставник эльф.
И вскоре в обращенье
С копьём, мечом и луком
Со взрослым мог поспорить
Мальчишка семи лет.
Ему другой наставник
Преподавал науки:
Историю британских,
Заморских королевств,
Письмо и счёт, а третий
Учил игре на арфе,
Стихосложенью, танцам,
Манерам при дворе.
В учении и играх
Стремился Мэт к признанью.
И были им довольны
Его учителя,
Когда свои желанья
Он подкреплял уменьем.
Но ученик мог, статься,
И звёзды возжелать.
Издалека следила
Богиня за успехом
Воспитанника, словно
В лесу растила тис,
Который в своё время
Рука мастеровая
Согнёт и срежет, чтобы
В оружье превратить.
Пять лет минуло в мире,
На острове пятнадцать.
Не мальчиком, но мужем
Покинул замок Мэт.
Богиня на прощанье
Три вещи подарила:
Оружие, доспехи,
Коня белей чем снег.
И так ему сказала:
"Тебя держать не в силах.
Твой путь вне провиденья.
Последний дар прими.
Пока родную землю
Ты защищаешь, будет
Она тебе защитой.
Но меч лишь обрати
Не за неё, но против,
Предай огнём, железом
И духом дуб и жёлудь,
Тебя я прокляну.
Не будешь знать покоя
Ты в свете звёзд и солнца -
Деревьям, зверям, птицам
Добычей объявлю".
И под уздцы коня взяв,
Богиня проводила
Воспитанника через
Туманы по воде.
"Прощай", – она сказала
Ему и, повернувшись
Спиной, в туман шагнула,
Тот скрыл её в себе.
Мэт выехал из леса
На старую дорогу,
Поросшую травою,
Что с севера на юг
Тянулась. Но для Мэта
Все направленья были
Едино безразличны.
На север он свернул.
Два дня скакал, не зная,
Что ждать за поворотом
От следующей мили.
Но вот на третий день
Ему в дороге конный
Отряд, сопровождавший
Повозку, повстречался.
Обрадовался Мэт
И, поравнявшись с ними,
Приветствовал учтиво.
"Езжай своей дорогой", -
Сказал ему один
Из всадников угрюмых.
Отряд проехал мимо.
Коня в недоуменье
Мэт приостановил.
Привыкший к уваженью
И вежливой беседе,
Он оскорбился было,
Но гнев в узде сдержал.
Да, люди вам не эльфы!
И Мэт, махнув рукою
На человечью грубость,
Пустил в галоп коня.
Но не успел отъехать
Всего на два полёта
Стрелы, как вдруг услышал
Он крики за спиной.
Мэт быстро развернулся
И вдалеке увидел,
Что встреченный им ране
Отряд там держит бой.
Взыграла кровь, и к месту
Сражения, не зная,
Кто правый, виноватый,
Направил Мэт коня.
Увидел, приближаясь,
Что всадников саксонцы
Разбойничьего вида
Со всех сторон теснят.
И, подскакав, ударил
Копьём он в спину сакса.
Другой сакс, развернувшись,
Коня мечом подсёк.
И Мэт упал на землю,
Но быстро подобрался.
Клинок врага взрыл почву.
Он откатился вбок,
Ногой того ударил
В колено. Хруст раздался.
Сакс дико взвыл. Вскочил Мэт,
Противнику локтём
Заехал в нос, из ножен
Меч потянув, споткнулся,
И ткнул врага неловко
Под горло остриём.
Впервые кровь вкусил меч,
Но, не теряя время
На лирику с моралью,
Он хищно замелькал.
И в бое том преградой
Ни сталь, ни плоть, ни кожа
Ему не были. Кровь он,
Как бог нектар, алкал.
Глаза горячка боя
Застила, так что вскоре,
Когда враги бежали,
Азарт не отпускал.
И стоило большого
Усилия сдержаться.
Окинул место схватки
Мэт взглядом и упал…"

Чеширский кот. Конь в пальто.

В затерянном селенье
Жил мужичок "с приветом"
Всегда хмельной и смелый -
Ну форменный дурак.
И как-то в воскресенье
Он в странствие по свету
Пустился между делом,
А, может, просто так...
Убрал в мешок холщовый
Большие чудо-грабли,
Пальто поверх засунул,
Дурман-травы нарвал,
Надел передник новый,
Взял остов старой сабли,
Задорно дунул-плюнул
И в город зашагал.
В любом краю есть люди,
Живущие обманом,
Они всегда у власти,
Их трюкам нет конца.
В пути столкнулся Жора
С бродячим караваном
И к своему несчастью
В нём повстречал купца.
На Жору-простофилю
Купец взглянул украдкой:
"Мол, я ищу придурка,
А тут он сам пришёл".
Все торгаши разиням
Бывают только рады.
Купец поправил бурку
И разговор завёл:
"Нет спасу от green-змея,
Мол, в городе престольном,
По кабакам, притонам
Суровый бой идёт
И гибнут чародеи
В сраженье алкогольном.
Кто победит дракона -
Того признанье ждёт.
Я вижу, что ты рыцарь,
Могучий, чужеславный,
Тебе секрет поведать
Хочу. Услышь меня.
С green-змеем сможешь биться
Копьём (кивнул на грабли),
Но чтоб познать победу,
Мой друг, купи коня!"
Приободрился Жорик,
Расправил гордо спину
Знай наших, деревенских,
Столичная молва.
Давай, купец достойный,
Показывай скотину.
Тот улыбнулся веско
И предъявил осла.
Трезвея постепенно
Кх-кх, подумал Жорик,
Купцам никто не верит,
Но ведь и я не прост.
"Мол, извини, почтенный,
Твой конь ушаст, как кролик,
Твой конь, упрям, как мерин,
А иноходь? А рост?"
Сказал купец спокойно:
"Заморская порода
Не требует уздечки
Благодаря ушам.
Поверь, достойный воин,
Конь в это время года.
В сраженьях безупречен,
Упёрт, а не упрям.
Хочу, отважный рыцарь,
Я за него полцарства,
Но, так и быть, по дружбе,
За сотню уступлю.
Со змеем сможешь биться
Практически на равных.
Конечно, если купишь..."
"Что ж, так и быть, куплю!"
Добыл за суперцену,
Наш Жорж себе скотину,
И на осле приехал
В большой престольный град.
При виде этой сцены
Столичная дружина
Попадала со смеха,
Отбив при этом зад.
А Жорж с граблями важно
К князьям вошёл в покои.
Я Жорик, чудо-рыцарь!
(Здесь князь упал под стол).
Так вот, Великий княже,
Узнав про ваше горе
Для лютой-лютой битвы
Я в стольный град пришёл.
И князь, борясь с уморой,
Свою печать поставил,
И на борьбу со змеем
Его благословил.
И чтоб взглянуть на Жору
Столичные бояре
Набились целым миром
В один большой трактир.
А Жора между делом
Прошёлся по столице,
Подрался с юродивым,
Упёр его картуз,
Успел пощупать девок,
С дороги похмелился,
Пошил из мешковины
Подобие рейтуз.
И вот, когда на башне
Часы пробили десять
Великий рыцарь Жора
Прошествовал в трактир
Он был суров и страшен,
Слегка поддат и весел.
(Осёл стоял у входа
И громко голосил).
"Что сделать, чтоб явился
Green-змей?" – подумал Жорик,
Лениво между делом
Дурман-траву жуя.
И тут в трактир вломился
Огромный алкоголик
С большим зелёным телом
И крикнул: "Вот он я!"
Наш Жорик моментально
Большие грабли вынул.
(Спесивые бояре
Попадали на пол)
А змей вдохнул брутально,
И Жору пяткой двинул.
"Мол, пожалеешь, паря,
Что в стольный град пришёл.
Нет мне с тобой сражаться
Малейшего резона,
Поверь, мне влом, реально,
Возиться с дураком
Вали отсюда, паря,
И не являйся снова
А то вдохну брутально
И ждёт тебя облом.
А если правда гложет -
Решим вопрос без сечи
Зальём вино за ворот,
Упившись до чертей
Кто первым пить не сможет
Тот прямо в этот вечер
Пускай покинет город
Пешком и без вещей.
Меня твой вид тревожит,
Поставим в деле точку -
Давай-ка, Жорик, биться,
А струсил – выход вон!"
Слуга с небритой рожей
Достал большую бочку,
А в бочке – не водица,
А чистый самогон.
"Идёт, – ответил Жорик. -
Вот только ты пьёшь первым,
Мне путники сказали -
Ты выпить не дурак".
Green-змей заржал до колик:
"Ты поумнел, наверно?
Хотя, нет-нет, едва ли...
Ну ладно, значит так".
Поднял green-змей ведёрко,
Наполнил самогонкой,
Собрался, залпом выпил,
Занюхал рукавом.
Потом промолвил "горько",
В ведро ударил звонко,
И попытался, типа,
Обняться с дураком.
А Жорик, между делом
Подумывал о бегстве
И тут под настроенье
Хмельная мысль пришла:
"С green-змеем биться честно
Не слишком ль много чести?"
Он быстро вышел в сени
И отвязал осла.
Надел ослу рейтузы,
Передничек накинул,
А поверху пальтишко
На спину нацепил,
Скрыл уши под картузом
По пояснице двинул
И верный конь вприпрыжку
Отправился в трактир.
А дальше рыцарь Жорик
Сквозь скважину в замочке
Смотрел, как конь, не морщась,
Дурман-питьё лакал
И сдался алкоголик,
Допив шестую бочку
Green-змей как будто мёртвый
Под длинный стол упал.
Люд знатный рты разинул,
Когда явился Жорик.
Ошеломлён был зритель,
Спросил: "А это кто?"
А Жорик змея двинул
Граблями: "Алкоголик!
Я – Жорик-победитель,
А это – конь в пальто!"
С тех пор по всем притонам,
По городам и странам
Пытается green-змея
Люд ратный победить.
Но совладать с драконом
Не могут. (И ни странно!
Ведь нынче не умеют
Ослы так много пить.)
А в Жориной деревне
Герб новый появился
(Здесь все сгибают спину
И бьют ему поклон! :) )
Там Жорж стоит с граблями
(Видать не похмелился)
А под пятой ослиной
Поверженный дракон.
 
  © Дэн Шорин 2005–2024