Мир фантастики Дэна Шорина
Фантастика Дэна Шорина
скоба

Реклама:


Два брата

Два брата

Тогда, в сорок втором, когда год считался за век, и за вредность давали фронтовые сто грамм, на латвийской границе, где только сосны и снег, два брата сошлись назло балтийским ветрам. Они были похожи, как бывает похожа родня: светло-русые кудри, слегка заметный акцент. Но между ними границу уже прочертила война. Известная обывателю из кинолент. Война, имеющая значение для страны, и шагнувшая из фронтовых сводок почти в каждый дом. Всю боль и ужас этой страшной войны наш современник может представить с большим трудом. Во время войны матери бросали своих детей, а отцы убивали за кисет табака. Война превратила тружеников в зверей, война окрасила алым цветом снега.
Они шли по касательной, не спеша, тщательно размеряя шаги, почти налегке. У одного на шее висел ППШ, у второго шмайсер был крепко зажат в руке. Они избегали смотреть друг другу в глаза, потому что в глазах может отразиться душа.
– Ну здравствуй, брат, – один другому сказал.
Второй несмело опустил ППШ.
– Какими судьбами? Сколько зим, сколько лет? Ты в красной армии, а вроде был не дурак. Ты помнишь, жил над нами Валдис-сосед. Его перед войной забрали черти в гулаг. Послушай, брат, вся ваша правда в крови. Ну, если хочешь, погляди на свой флаг. Подумай, брат, ты раньше был башковит. Твоя судьба – этап и грязный барак.
– Не надо, брат. Ты был по жизни хитрей, но эта хитрость вышла боком другим. Ты помнишь жил за стенкой Изя-еврей? Ты в курсе, брат? Давай тогда помолчим. Поверь мне брат, нацизм – вселенское зло, он должен быть любой ценой сокрушен. Тебя, мой брат, не в ту тайгу занесло. Ведь ты не фриц, ты был рождён латышом.
– Да, я латыш, не фриц и даже не рус, и у меня есть, брат, своя голова. Не нужен Латвии Советский Союз. Но и Германия нам, брат, не нужна, – он помолчал, потом в котомку полез и вынул фляжку, фронтовую – с орлом, – да, я согласен, я продался в СС. Но даже здесь, брат, я воюю со злом. Они пришли на нашу землю с мечом, чтобы отправить нас в Сибирь, в лагеря. А тех, кто показался им богачом, теперь как саваном укрыла земля. Я знаю брат, что ты дерёшься за них, что красный цвет тебе сегодня милей, но вспомни, брат, об ожиданьях ночных, о стуке сердца и тихом скрипе дверей.
– Не говори мне кто здесь прав-виноват, я как-нибудь пойму и сам, без тебя. Ты помнишь, в Клайпеду вошел штурмотряд, потом три ночи полыхала земля. Там отбирали коммунистов, цыган, евреев, русских… для работ по фронтам. Ты видел, брат, у переправы курган? Так вот, поверь мне, все они сейчас там. Я знаю, ты туда, где лучше пролез, ты с детства был такой деловой. Но все каратели носили форму СС. Вот почему нет смысла спорить с тобой.
Они сидели на промерзшей земле, смотрели в небо и курили табак. Они твердили о жестокой войне, их лица саваном укрыл полумрак. Они упрямо отводили глаза, но где-то там, на дне был спрятан рассвет, они под утро возвратились назад, позёмка тихо укрывала их след.
Они мечтали о свободе страны, о том, чтоб не искать среди соседей врагов. Им суждено пройти весь ужас войны, от Подмосковья до альпийских снегов. Но и сегодня, поколенья спустя, не может быть разрешен этот спор. Всё вроде просто, только выбрать нельзя из пары древних, как история, зол.
 
  © Дэн Шорин 2005–2024