Дикие лебеди

В эпоху, когда космос ещё казался бескрайним, а звездолетам, чтобы пересечь галактику, приходилось лететь сотни лет, жил-был вольный разведчик, один из тех героических пилотов прошлого, о которых слагают легенды. Однажды, возвратившись из поиска, прямо у дверей космопорта встретил он милую женщину, в которую сразу влюбился. Быстро сыграли свадьбу – вольные разведчики не так много времени проводят на Земле – потом ушёл он в рейд, а спустя девять месяцев на свет появилась Элиза. Одиннадцать раз возвращался пилот на землю, одиннадцать младших братьев было у девочки. А на двенадцатый раз не вернулся отец, пропал в системе безымянной двойной звезды в Крабовидной туманности. Недолго горевала мать, вышла замуж за программиста, появился у Элизы и её братьев отчим. Нельзя сказать, что он был плохим человеком, просто не заладились у него отношения с мальчуганами – он мыслил машинным кодом, а братья Элизы мечтали о звёздах. Пыталась помирить их девочка, но не способно воспитание побороть голос крови, и когда исполнилось младшему из братьев четырнадцать, ушли они все вместе из дома, поступать в лётную академию имени Юрия Алексеевича Гагарина. Пыталась отговорить их Элиза, горько плакала мать, но непреклонны были братья – поклялись они стать пилотами-разведчиками, полететь в Крабовидную туманность и отыскать отца. Не верили они в его гибель, думали, что странствует где-то в глубоком космосе криокапсула, в которой ждёт их в анабиозе отец. Ушли из дома мальчики, разом осунулась и постарела мать, погрузился с головой в виртуальную реальность отчим. Целыми днями сидела у окна Элиза и думала, как вернуть братьев. Ласковые лучи солнца согревали девушку, и однажды она заснула, склонив голову на подоконник. И приснилось ей, что сидит она с братьями на берегу тихого пруда, заросшего ряской, а за спиной – высокая, в человеческий рост, крапива. И собрались братья уйти от Элизы, пошли прямо в крапиву, но вдруг выскочили обратно, все покрытые волдырями, больно кусалась крапива. Проснулась Элиза и побежала к матери, сон рассказывать. Выслушала девушку мать и сказала:

- Не просто сон тебе приснился, то было знамение, как удержать дома братьев, защитить их от пустоты космоса и гибели лютой. Практически всесильна в наше время медицина, не осталось болезней, которые не могла бы она одолеть, да только с аллергией до сих пор не справилась, потому что не болезнь это, а защитная реакция организма. Рассказывал ваш отец, что с детства у него жуткая аллергия на крапиву. Стоит только дотронуться до её листика, как по всему телу сыпь появляется, и вылечить её не выходит, лишь со временем сама исчезает. Хотела удержать его я, подсунув в одежду пучок крапивы, да ничего поделать не смогла, только раз в жизни вольные разведчики проходят медкомиссию, в тот самый день, когда заканчивают академию. Однако он обмолвился, что аллергию вызывает генная аномалия, передающаяся по мужской линии, в научной литературе это именуется голандрическим признаком.

- Что же мне делать, матушка? – спросила Элиза.

- Нарви крапивы, спряди из неё нитей, сотки из этих нитей одиннадцать рубах для братьев, и в тот день, когда приедут они домой после последнего экзамена в академии – сделай им подарок. Наденут они рубахи, пойдут после на медкомиссию, тут-то и проявится их аллергия, признают их негодными по медицинским показаниям. Только не говори никому раньше времени, а то проведают братья о твоих планах, не примут подарка, улетят к звездам и погибнут там, даже могилки их на Земле не останется, цветы отнести будет некуда.

- Я буду молчать, покуда братья не наденут рубахи, – поклялась Элиза, и с тех пор никто не слышал от неё ни единого слова.

Нарвала Элиза крапивы, попыталась прясть нить, только не получалось у неё ничего. Первая рубаха расползлась в клочья, вторая оказалась мала даже самой девушке, у третьей правый рукав был вдвое длиннее левого. Год минул, другой, освоила Элиза прядильные и ткацкие программы, установила дома мини-фабрику и пошло дело на лад. Получались у девушки добротные рубахи, вот только не было в них шарма, свойственного работам ведущих модельеров. Написала Элиза матери письмо электронное, мол так и так, не получается у меня рубах, в которые бы братья влюбились с первого взгляда, так, чтобы сразу надеть их. Чего-то в мастерстве моём не хватает, какой-то безделицы, которая и отличает произведение искусства от работы ремесленника.

- Не грусти, – ответила мать. – Не твоя в том вина, просто крапива слабая попалась. Экология нынче не та, раньше и солнце было ярче, и небо голубее, и трава зеленее, и крапива злее, да выродился нынче мир. Знаю я, как беде твоей помочь – настоящая крапива на кладбище растёт, да только в полночь рвать её надо, дабы сила из неё не вышла.

Послушала Элиза матушку, пошла ночью на кладбище, нарвала крапивы, спряла из неё нить, соткала рубаху. Получилась вещь на загляденье, соседи, увидев рубаху, купить хотели, большие деньги сулили, да только не продала её девушка, убрала в шкаф пластиковый, заперла на замок кодовый, миллиард вариантов содержащий, чтобы не украли подарок, брату предназначенный. Обиделись соседи на Элизу, не поверили, что она сама такую красоту сделала. Стали следить за девушкой, заметили, что та ночью на кладбище ходит, позвонили в больницу, на расстройствах душевных специализирующуюся. Пошла Элиза ночью за крапивой, только нарвала, а там её уже флаер медицинский ждёт. Отвезли девушку в закрытую лечебницу с решетками на окнах и стенами мягкими, долго разные пятна показывали, да спрашивали, что она там видит, но молчала девушка, памятуя клятву свою, ничего не говорить, покуда братья не наденут рубахи. Долго ли, коротко ли, вызвал её к себе главный врач, вопросы каверзные задавал, но молчала Элиза, только жестами просила вернуть ей крапиву, да к станку программируемому допустить. И сдался врач, решив, что с рождения нема девушка, а трудотерапия полезна ей будет. Неделя оставалась до возвращения братьев из академии, по восемь часов в день работала Элиза, могла бы и больше, да возбранялось то уставом клиники. Закончила она десятую рубаху, взялась за одиннадцатую, но не хватило крапивы на правый рукав последней рубахи, получилась она с одним рукавом.

Вернулись братья из академии, довольные собой, в новенькой форме, на кителе у каждого красовался шеврон с летящем лебедем – лучших курсантов вольной разведки традиционно называли "Дикими лебедями" за отвагу и горящее сердце. Узнали они, что заточили их сестру в лечебницу по навету соседей, пришли к главному врачу и забрали девушку домой. Достала Элиза одиннадцать рубах, молча протянула братьям. Десять братьев, увидев такую красоту, сразу же их надели, а одиннадцатый, младший, у рубахи которого не хватало рукава, решил, что не дело недошитую рубаху надевать, и остался в своей форме. Разверзлись уста Элизы, называла она по именам братьев и радовалась, что вызволили они её из плена. Пошли они на следующее утро к врачам, тут-то и пошла у десяти братьев сыпь по всей коже, признали их негодными к космосу, а одиннадцатый – младший – прошёл медкомиссию и стал Диким лебедем.

Долго ли коротко ли, нашёл он в Крабовидной туманности криокапсулу с отцом, привез её в Солнечную систему. Воскресили врачи отца Элизы из анабиоза, воссоединился он с семьёй. И радовались братья, что не удалось Элизе доткать последнюю рубашку, потому что самые благие женские начинания всегда выходят боком нам, мужчинам.