Дэн Шорин: Жизнесказки

Грустный ангел без крыльев вчера завернул ко мне в гости.
Мы с ним долго молчали, друг на друга в сомнении глядя.
Я несмелым движеньем руки распахнул перед ним все тетради.
Заглянув мне в глаза, он их на пол в безмолвии сбросил.

Я, немного взгрустнувши, взял с полки две кипы журналов,
Положил их на стол: мол, гляди, и меня публикуют.
Он тихонько вздохнул, что-то буркнул про гордость людскую,
И про цену известности в узком кругу маргиналов.

Долго пили коньяк. Я пытался понять что мне надо.
Я ж прожил столько лет, за душой ничего не имея.
Он залез в холодильник, достал полбутылки портвейна,
Посмотрел на меня осуждающим пристальным взглядом.

И безмолвно ушел, нахлобучив ушанку нелепо,
Грустный ангел без крыльев с неровной и грузной походкой.
А потом вдруг вернулся с каким-то салатом и водкой.
Так вошло в мою жизнь это странное-странное небо.

Выскользнув из омута серых глаз,
Я пишу послание по воде:
Ты – принцесса, я же лишь свинопас.
Мы не в сказке, стало быть, быть беде.

Ты привыкла к роскоши и шелкам,
Я рожден на свет, чтоб пасти свиней.
Хеппи-энды грезятся дуракам,
С каждым днем я делаюсь всё умней.

Ты однажды утром уйдешь в окно,
И с собой не сможешь меня забрать
Жизнью я научен давным давно,
Что рожденным в стойле нельзя летать.

Нет, не в каждой сказке любовь живет,
Только свинопасы стремятся к ней.
Слишком часто жизнь нас по морде бьёт,
С каждым разом, в общем-то, все больней.

Мне известно множество громких слов,
Ты не меньше знаешь обидных фраз.
То, во что мы верили, не любовь.
Ты – принцесса, я же лишь свинопас.

Прекрасные русалки ушли из речек в лес,
Принцессы ищут принцев, те вымерли как класс.
Мне их совсем не жалко: ни принцев, ни принцесс.
Я здесь иду на принцип, монархи не для нас.

Шагает по бульвару кармический конвой,
Спасибо медицине, что он хотя бы чист.
Все те кто ищет пару, не дружат с головой
Нет, я совсем не циник, я просто реалист.

И только вечерами вдруг налетает грусть.
Как перст в пустой квартире сижу и пью коньяк.
Харуки Мураками читаю наизусть,
Один в безумном мире. Наверно, я маньяк.

Я укутаюсь в лес, как в белый пушистый плащ,
Наконец-то проснусь – вдали от дома в снегу.
В мире мало принцесс, и ты, королева, не плачь,
Я сегодня очнусь – если, конечно, смогу.
Наконец-то проснусь – в день когда мы сойдём с ума,
Если только пурга не покроет людские пути.
В мире царствует грусть, непогода и просто зима -
Это через снега мы не можем друг к другу пройти.
Снова правит метель, но ты, королева, молчи,
Просто голос сорвать, разметая осколки зеркал.
Мной поставлена цель, в этой снежной безлунной ночи,
Я хочу написать золотой ледяной идеал.
Грузом виснет на мне необъятное множество герд,
Что способны украсть из эдемского сада домой.
Я укутаюсь в лес и достану из ночи мольберт,
Чтоб тебя рисовать, чтоб наполнилось сердце зимой.
Золотая метель поведет мою кисть по дуге,
Зачеркнув на холсте мириады ненужных побед.
Я оставлю пастель, прикоснусь к потеплевшей руке,
Помогу улететь из ледового замка на свет.
Ты со мною взлетишь во фламенко под скрежет пурги,
И снежинки с небес упадут прямо к нашим ногам.
Эту зимнюю тишь мы разделим с тобой на двоих.
Это время чудес мы разделим с тобой пополам.

for eugenia_alf

Вслед за кроликом пушистым ты спешишь в чужую сказку,
Я – неслышим и невидим – притаился меж ветвей.
Мне улыбкою чеширской остаётся улыбаться,
Растворяясь, как в зените, в эксцентричности твоей.

Знаешь, милая Алиса, нет в страну чудес возврата,
Ты другое носишь имя и живёшь в плену забот.
Только мне ночами снится, как давным-давно когда-то,
Безалаберно язвили двое: девочка и кот.

А финал уже известен, ничего тут не попишешь,
Нету в нем ролей для сложных и улыбчивых персон.
Но когда однажды песню о стране чудес услышишь,
Вспомни тех, кто безнадёжно и давно в тебя влюблён.

Однажды шарманщик полено взял, рубанком провёл черту,
Из дерева сына себе сваял, поверив в свою звезду.
Старик понимал: на дворе февраль и вряд ли придёт весна,
Но верил: способна осилить сталь, что дать не смогла жена.

Нетрудно представить: подвал, очаг, и даже сверчок в тоске,
А старый шарманщик свою печаль строгает на верстаке.
В унылой каморке живёт один, уже не один сезон.
Соседи считают, что нелюдим, а он до сих пор влюблён.

Враждуют творчество и любовь, от века до наших дней.
И первое сколько не славословь, вторая всегда главней.
Нетрудно сухое полено взять и в дерево дух вложить,
Любимую женщину удержать сложнее – и в этом жизнь.

Несложно безмолвно творить и ждать, оставив открытой дверь,
А можно при жизни легендой стать, но есть ли в том смысл теперь?
Антоним безжалостных горьких слов – свидетельство мастерства,
Когда я кричу, что мертва любовь, оно говорит: "жива".

Любимая, слышишь, слова пусты! Ведь слово, по сути, ложь.
Язык не способен произнести надежду, что ты придёшь.
Язык не способен сказать тебе, что я без тебя бревно,
Ведь в нашей с тобой непростой судьбе мне место отведено.

Рубанок возьми, по живому режь, уж лучше так, чем в огонь,
Ведь если зияет под сердцем брешь, не будет играть гармонь.
Я буду заложником тёмных углов, подвалов и волшебства.
Когда для любви не хватает слов, нужны ли вообще слова?

Вы – так невозможны, прекрасны, по-детски чисты,
Я – циник и скептик, бродяга, стремящийся в дамки.
Какое-то время я даже жил в собственном замке,
Мой замок стоял на песке возле самой воды,
Но море и время надежно стирают следы.

О Вашей улыбке в трактирах поэты поют,
Я слышал о ней в Будапеште, Мадриде и Ницце,
Будь я помоложе, быть может, сумел бы влюбиться,
Но ныне не смею любовь возвести в абсолют:
На старости лет красоту заменяет уют.

Я слышал, принцесса, Вы скоро взойдёте на трон,
Что Вы одиноки, но искренне верите в сказки,
Я Вас умоляю, давайте уйдём от огласки,
Что я по сюжету мог быть в Вас безумно влюблён.
С безмерным почтеньем и болью. Ваш верный дракон.

райская птичка редко сладко поёт
счастливо петь – отдельный господень дар
биться устало буйное сердце моё
ну-ка ударь по струнам чёрный гусляр

узким ручьём впадает лета в балхаш
сделай глоток – и ты на том берегу
в руки перо – и вновь обретёшь кураж
я же пока лишь струнам внимать могу

чёрный гусляр, певец минувших веков
пращур бояна, в навий мир проводник
рок вавилона – всех его языков
канувший в вечность автор забытых книг

ну-ка ударь по струнам, чтобы закат
снова насытил небо алой парчой
чтоб не осталось мне дороги назад
если опять решу вернуться домой

В этой вселенной нет принцев и королей.
Так уж сложилось: мир очарован злом.
Милая девочка, ты вырастай скорей
В сильную женщину с бизнесом и котом.

Нет ни кареты, ни туфельки, ни мечты.
Пряничную избу запретил минздрав.
Хрупкая девушка, быстро хиреешь ты
В городе стылом без чародейских трав.

Даже луна – и та погасила свет,
Чтоб разрушить тонкую связь с мечтой.
Рыжая женщина, передаю привет.
Я уже умер. Принц. Настоящий. Твой.